Прошлое Каддафи. Будущее Путина
И когда ржавое, зазубренное лезвие старого кинжала входило в его жопу и он одновременно, фактически сидя на нем, получал по ебалу прикладом калашникова, так, что его зубы вылетали на капот автомобиля, а разъяренная толпа улюлюкала и требовала тащить его за ноги на площадь, он как-то неожиданно просто и очень ясно понял, что все его деньги и власть — ему не нужны.
И никогда не были нужны… И что все эти годы он занимался хуйней, и что пропустил все что можно: своих детей, хорошие книги, важные встречи с умными людьми, чистую любовь и верность простой и честной женщины… И что уже все, вот сейчас наступит конец и ничего уже не исправить…
Что весь этот сброд ублюдков и ничтожеств, их фальшивое восхищение и натужную лесть он получил взамен пропущенного и он этого сам хотел и думал, что это — правильно, а теперь ясно — что неправильно и что никто ему не завидует, а он все время думал, что завидуют… И зря он так думал…
И он понял что сейчас, буквально вот сию секунду будет Суд. Тот Суд, про который ему все время говорили, что ему его нечего бояться, что ему есть что предъявить на этом суде, а он теперь предельно твердо знает, что предъявить — нечего… Ничего — нет. Кроме, разве, вранья, лжи, обмана, самообмана, трупов, разворованных денег, разрушенных судеб, неслучившихся биографий…
А потом кинжал, разрывая кишки, зашел куда-то совсем глубоко в него и он от боли потерял сознание. Последнее, что он чувствовал, это была струя его собственной теплой крови, которая хлестала вниз по его ногам и затекала в ботинок…
Муаммар Каддафи. Всемирная история
Банк Империал
Умирает Путин и оказывается у ворот Рая, где его встречает апостол Петр со словами:
— Добро пожаловать в рай, господин президент. Только, к сожалению, прежде чем вас здесь поселить, должен вам сказать, что нужно решить одну небольшую проблемку. Видите ли, это большая редкость, чтобы политик такого высокого ранга попал в рай, и мы, по правде говоря, даже не знаем, что с вами делать.
Поэтому мы решили, что один день вы проведете в аду и один в раю, чтобы вы сами могли свободно решить, где проводить свою вечность.
Затем апостол провожает вновь прибывшего к лифту, на котором бывший президент спускается в ад. Открываются двери лифта, Путин выходит и видит вокруг себя ярко-зеленое поле для гольфа. Вдали он замечает роскошный клуб. К нему навстречу бегут его друзья-политики, с которыми он когда-то работал, радостно обнимают его, вспоминая старые добрые времена, когда они все вместе богатели за счет русского народа. Они играют партию в гольф, а потом вместе идут в клуб на ужин с черной икрой, омарами и прочими вкусностями. С ними ужинал и сам Сатана, который в реальности оказался человеком очень симпатичным, любезным и веселым. Путин так весело провел время, что даже не заметил, что уже пришло время уходить. Все подходят к нему, горячо жмут ему руки. Путин был очень тронут, и ему стало грустно. Но вот, двери лифта закрываются, и он вновь поднимает Путина к вратам рая, где его встречает апостол Петр. Следующие 24 часа Путин проводит время так: перепрыгивает с облака на облако, играет на арфе, молится и поет. День долгий и нудный, но наконец он заканчивается. Появляется апостол Петр и спрашивает:
— Господин президент, вы провели один день в аду и один в раю, теперь вы можете по-демократически решить, где провести остаток вечности.
Путин немного подумал, почесал лысину и говорит:
— Ну, что я могу сказать, рай – это, конечно, очень красивое место, но кажется, мне больше понравилось в аду.
Апостол Петр, пожав плечами, вновь провожает его к лифту. Когда лифт спустился и двери открылись, Путин увидел… огромную пустыню, всю заваленную мусором, а все его друзья, одетые в рабочие комбинезоны, собирали этот мусор и паковали его в черные пластиковые пакеты. К нему подходит Сатана и обнимает его одной рукой за шею в знак приветствия.
— Я не понимаю, — лепечет Путин, — позвольте, вчера здесь было поле для гольфа и клуб, где у нас был ужин с черной икрой и омарами, и вообще, мы вчера здесь так здорово оттянулись… А сейчас тут только эта пустыня, заваленная мусором, а мои друзья кажутся последними неудачниками…
Сатана смотрит на него, улыбается и говорит:
— Друг мой, вчера у нас была предвыборная кампания. А сегодня ты за нас уже проголосовал…
Посленовогодняя фантазия. Все совпадения имен случайны
За неделю до новогодних каникул недуг еще сильнее обострился. Эфир стремительно набух злобой. Каждый божий день без перерыва и выходных по 24 часа в сутки федеральные каналы устами своих дикторов, телеведущих, политкомментаторов и приглашенных звезд, надсаживаясь, дудели в одну жестяную дуду: враги, враги, враги! Нас обкладывают со всех сторон! Нас ненавидят, нам строят козни, нас провоцируют по любому поводу! Россия – в кольце врагов!
За несколько мгновений до того, как куранты на Спасской башне пробили двенадцатый раз, Кто-То Высоко Наверху пожал плечами, поправил сползающий нимб и устало произнес: «Да пожалуйста...»
В 00.01 по московскому времени 1 января 2015 года страну чуть тряхнуло, но граждане (включая бдительных пограничников) ничего не заметили: тосты, елки, мороз, снег, даже созвездья над головами – все вроде бы осталось по-старому. Лишь одиннадцать дней спустя, когда народ, спотыкаясь о пустые бутылки и битые елочные игрушки, нехотя выполз из салата оливье и огляделся по сторонам, стало ясно, что за пределами страны кое-что случилось.
Грубо говоря, весь окружающий мир со всеми нашими соседями исчез. Южнее, севернее, восточнее и даже западнее России отныне не было вообще никого. Сразу за полосатыми пограничными столбами с двуглавым орлом начинался мировой океан – без конца и края.
Когда доложили Владимиру Владимировичу, он первым делом тревожно поинтересовался: «Но Крым-то наш?» Референт, трепеща, объяснил, что мир вокруг нас пропал строго по границе, зафиксированной еще Беловежскими соглашениями. Калининградская область маячит тут неподалеку, на манер острова Мадагаскар. А вот Крым – увы, увы…
– Это неприкрытый акт агрессии против России! Срочно соедините меня с американским президентом Бараком Обамой! – по привычке воскликнул Владимир Владимирович. И вдруг опомнился: стоп! Да ведь нет же больше никакой Америки, и никакого Обамы тоже нет!
Теплая волна тихой радости охватила и обогрела первое лицо единственного теперь на всей планете государства. В мире больше не было Австралии с ее брисбенскими коалами. Исчез Шенген, а вместе с ним развеялись в прах визы для всех: и тех, кого еще пускали за кордон, и тех, кому по новым правилам уже показывали крепкий кукиш. Сгинули санкции. Не стало нагло-презрительных доллара, евро, фунта и иены – всех этих чистоплюев, так долго унижавших чумазый рубль. Ау, Федеральная резервная система! Ау, ВТО! Исчезла привередливая, как учительница математики, фрау Меркель. Утратились вихляющийся мсье Олланд и жесткий, как засохшая овсянка, мистер Кэмерон. Не стало Европарламента и Евросуда. Вместе с Украиной исчез неотвязный, как зубная боль, весь украинский кризис. Коварная Астана, переменчивый Минск, мстительная Варшава, нудный Стокгольм – короче, пропало все.
«Один, совсем один!» – счастливо подумал Владимир Владимирович. Удовлетворенно потер руки – и вдруг сердце у него екнуло.
Миллионы патронов, сотни тысяч снарядов и авиабомб – кумулятивных, вакуумных, фосфорных – их куда теперь? Неужто бомбить Воронеж, как в анекдоте?
Не стало соседей по планете – значит, не стало и вероятного противника. Никто больше не надвигался с запада, расширяясь на восток. Миллионная армия теперь была на фиг не нужна, и чем займутся сотни бодрых безработных генералов – и представить страшно (вряд ли огородами на своих дачах). Вся эта фырчащая моторами и лязгающая гусеницами бронепродукция «Уралвагонзавода» тоже лишалась смысла – и куда девать всех тех, кто зарабатывал на жизнь механизмами для убийства? Миллионы патронов, сотни тысяч снарядов и авиабомб – кумулятивных, вакуумных, фосфорных – их куда теперь? Неужто бомбить Воронеж, как в анекдоте?
Владимир Владимирович поежился. Окружающие страну коварные враги были заодно и аккуратными покупателями нефти и газа, и, по закону подлости, именно заграничные недруги крепили фундамент нашего хрупкого благоденствия. И как жить дальше, если никакой иной промышленности, кроме нефтегазовой, никто не удосужился развивать? Хранилища черного и голубого топлива полны под завязку – что теперь? Танкеры застыли в бессмысленных портах. Трубопроводы зияют обрезками труб. Валюта ниоткуда не капает. Нефть невозможно пить и есть, из газового конденсата нельзя пошить штаны. Вселенная, которая держалась на внешней угрозе и экспорте углеводородов, разом лишилась обеих духовных скреп.
«Ну, допустим, народу еще можно объяснить, что ему придется временно обойтись без еды и без штанов, – прикинул Владимир Владимирович. – Но как такое объяснить Очень Серьезным Людям?» Тяжело вздохнув, президент вызвал к себе министра обороны.
– Сергей Кужугетович, – скомандовал президент, – сегодня же отправьте в столицу строительные войска. И чтобы к утру вокруг кремлевского комплекса зданий была каменная стена. С зубчиками. С бойницами. Метра три высотой, а лучше все десять.
– Так есть же вроде там каменная стена с зубчиками, – удивился министр. – Типа кремлевская.
– Ну так возведите еще одну! – раздраженно сказал президент.
Владимир Владимирович больше не опасался врагов. Теперь он опасался друзей.
Роман Арбитман – саратовский писатель
durdom.in.ua/uk/main/article/article_id/24755.phtml
Похожие статьи:
Общество → Путин – не сотрудник "чекистского" режима
Общество → Не ведомство церкви быть прокуратурой, квалифицировать преступления, требовать жестких мер