Итак, Путин вроде бы решил самую сложную проблему – проблему преемника, как в смысле личности, так и в смысле обстоятельств, в которые тот должен быть поставлен.
Вопрос об обстоятельствах, в которые Путин хочет поставить преемника, в основном зависит от того, действительно ли это должен быть новый президент, пусть и принявший на себя какие-то обязательства перед нынешним, или просто полоска бумаги для заклеивания в Конституции соответствующей статьи о том, что не более, чем два срока подряд. Но в любом случае – мы не можем повлиять на то, что Путин сформировал такое окружение, что он сам не доверяет там ни одному человеку, будь то в личном, деловом или общем смыслах. А что мы можем?
Мы можем повлиять на ситуацию в стране – и на предстоящих весной президентских выборах, и на более дальнюю перспективу. Ясно, что в части выборов-2008 максимум того, что можно сделать, это выдвинуть единого оппозиционного кандидата. (Кстати, действительно оппозиционного никогда не зарегистрируют – об этом тоже не следует забывать.) Задача эта почти неразрешима в том цейтноте, который уже наступил. Давно пора собрание проводить и подписи собирать, а мы еще и договариваться не начали. Стараться, конечно, все равно надо, но мне кажется, что будет разумнее участие оппозиционных кандидатов (лучше, конечно, кандидата) в нынешней кампании рассматривать в том числе и, может быть, в значительной степени в ракурсе политической перспективы.
Если все же попробовать кратко коснуться проблемы-2008, то многое, если не все, для перспектив весьма неконсолидированной оппозиции зависит от степени консолидации властвующей верхушки. Если путинские ограничатся единым кандидатом-преемником – Медведевым - и большинство кремлевских башен его поддержат, то, как показывает практика, включая и события прошедшей недели, они его продавят. Шансы завязать борьбу появляются, если в силу внутренних противоречий в Кремле, силовики все-таки рискнут выдвинуть своего кандидата. Вот тогда консолидация оппозиционных сил станет вопросом вопросов.
А вот сможем ли мы найти ответы на этот вопрос и многие подвопросы – к сожалению, не уверен. Я, например, не знаю, как решить проблему Зюганова. Набрать больше 11-12% он не сможет (или ему не дадут), если его кандидатура будет поддержана только КПРФ и ее традиционными мелкими союзниками, а кого еще он сможет привлечь и на каких условиях, непонятно. Да и его способность и готовность бороться против фальсификаций мы видели еще в 1996 году. Вряд ли за одиннадцать лет энергетика Зюганова сильно выросла. А ведь это – только один пример, описанный весьма поверхностно и к тому же без учета влияния Кремля на КПРФ и ее лидера.
Поэтому еще раз — как бы ни складывалась для оппозиции уже начавшаяся кампания, она должна рассматриваться, прежде всего, как начало нового этапа политической борьбы. И главное здесь – сформировать оппозиционную коалицию. Принцип очень простой — приверженность демократии в ее простом и изначальном смысле, т.е. идея свободных, равных, открытых, честных и справедливых выборов власти. Единственный дополнительный критерий отсечения – полное отсутствие обязательств перед Кремлем.
Предвосхищая возможные вопросы, сразу отвечу: да, я считаю, что концепция ОГФ «Другой России» остается единственно актуальной в условиях нарастающего тотального чекизма. Полагаю, что никто из коллег и единомышленников не собирается цепляться за существующие координирующие органы. Лично я готов также и к обсуждению названий брендов, хотя, не скрою, мне нынешнее название по разным причинам кажется вполне приемлемым. Впрочем, если будет предложена иная стратагема, я заинтересованно и в меру своих сил непредвзято постараюсь ее понять. Но это – если будет.
Очень многие коллеги-демократы считают, что недопустимо иметь дело с националистами. Абсолютно согласен. Но хотел бы заметить – с действующими. Копаться в прошлом не следует, это контрпродуктивно. В конце концов, Вильгельм Оранский когда-то прибыл в Нидерланды как назначенный испанским королем наместник части земель, да и Яковлев и Ельцин пришли в демократическое движение Россия не из диссидентов или Демсоюза, а совсем из других кругов и организаций. Поэтому мне не так уж важно, считает кто-то втихомолку какой-то народ лучше другого или хуже, если он готов действовать в политике ради честных и справедливых, всеобщих и равных выборов. Тем более что если кто-то разделяет этот тезис, то он уже признает политические права граждан России независимо от их национальности.
Я очень надеюсь, что коалиция будет расширяться как за счет присоединения к ней новых организаций, так и – главное – за счет притока сторонников, не входящих сегодня в общественно-политические организации. Для этого или надо – каждому – как можно больше общаться с людьми, тем более что наши возможности в СМИ, мягко говоря, ограничены. Наша главная проблема ведь не в том, что власть давит на граждан, а в том, что граждане поддаются этому давлению. И не в том, что власть фальсифицирует выборы, а в том, что граждане допускают эти фальсификации, а протестуют против них если не единицы, то тысячи из ста миллионов.
В Белоруссии населения меньше, чем в Москве. А десять тысяч оппозиционеров на улицах Минска (с двумя миллионами жителей максимум) – для них рядовое событие, потому что после фальсифицированных выборов выходит сорок-пятьдесят. Но режим Лукашенко стоит. Сколько же надо нам? Точно не знаю, но в любом случае мы от этого далеки.
Да, индивидуальной работой с людьми миллионы не соберешь, но то, что можно собрать таким образом тысячи, – точно. В разных префектурах Москвы количество членов ОГФ различается на порядок – только потому, что по-разному поставлена работа. И если мы не создадим инфраструктуру оппозиции, состоящую из тысяч и десятков тысяч людей, мы не будем готовы к изменению объективной ситуации, когда к нашему протесту будут готовы присоединиться миллионы.
Ну и, конечно, мы должны выдвигать и поддерживать новых и молодых лидеров. Перспективные люди есть, я сам знаю многих. Разумеется, они сами должны проявлять себя в первую очередь. Но и условия для роста им создавать необходимо, причем на всех уровнях.
Итак, широкая коалиция, инфраструктура политического действия, эффективный внутриоппозиционный социальный лифт – недостаточные, но необходимые условия выстраивания демократического движения в России. А кого там Путин назвал преемником – нам, на мой взгляд, все равно. Это ведь мы все очень разные, а они-то все одинаковые. И их внутриклановые разборки суть не больше, чем «вор у вора дубинку украл». А у нас дела пусть и очень сложные, но ведь и очень важные. Мы должны «при жизни нынешнего поколения» добиться проведения в России демократических выборов и суметь защитить их результаты.
Они точно так же шумят на пляже, пьют на этом же пляже, поливают загорающих из водных пистолетов, складывают в карманы широченных шорт выпечку и фрукты со шведского стола, ходят на ужин в вечерних нарядах и в шлепках (!), обвешаны золотыми цепями, крестами и т.д.
